Газета «Московский метрополитен», 1 ноября 1989 г. Раздел «Взгляд в прошлое» 

НА СНИМКАХ: репродукции с картин П. А. Валюса «Десятый круг», «Суздаль. Тишина».

Г. КРЫЛОВ. 

«НА ТЕБЯ НАДЕВАЛИ ТИАРУ...»

   Художник Петр Валюс. Лет двадцать назад в Москве, пожалуй, не было художника, о котором бы столько говорили, как о нем.

    На тебя надевали тиару, юрода колпак,
    Бирюзовый учитель, мучитель, властитель, дурак.
    Как снежок на Москве заводил кавардак Гоголек,
    Непонятен,   понятен, невнятен, запутан, легок.

   Это Осип Мандельштам об Андрее Белом, но эти строки можно отнести и к жизни художника Петра Валюса.
    Более 20 лет был он членом Союза художников, и его картины не выставляли. Ему отказывали в персональных выставках. Его имя замалчивали в печати, но частенько склоняли на заседаниях президиумов Союза художников, будучи совершенно незнакомыми с его творчеством.
   Странное положение занимал этот художник среди своих собратьев по кисти и карандашу. Ему отказывали в праве называться живописцем, и в тоже время его полотна Министерство культуры СССР через Экспортный салон продавало за границу.
    Он не стал слепым последователем традиционной «московской школы живописи», что давало уверенность в завтрашнем дне. Он писал так, как считал нужным для себя, для своей совести, для своих убеждений. Это было его счастьем, его славой, его честью.
    Он всегда оставался самим собой, ни на кого не похожим. Потому что был личностью в искусстве. Личину — отвергал. Всегда. Категорически. Хоть и давала она гарантию выйти из нужды, обеспечить будущее. Он был по сути дела неисправимым идеалистом, Петр Валюс. Потому что во всех ситуациях оставался гражданином.
    Он оставался самим собой и когда вступал в Союз художников в 1947 году, и через 15 лет, когда стали возникать различные группировки, которые вскоре, при закручивании гаек, стихийно объединились и получили у нас название «шестидесятников», «авангарда», и на Западе — «нонконформизма» и даже «диссидентов». На этой волне, возникшей при первых признаках хрущевской «оттепели», сразу возникла густая шапка пены. Попадались, правда, и настоящие таланты. Петра Валюса эта волна не коснулась, он по-прежнему оставался в стороне.
    С тех пор прошло почти четверть века, но и по сию пору то в одном, то в другом художнике, слывшем некогда самобытным, промелькнет что-нибудь «валюсовское». Отдельная мысль, композиция, цветовое решение... И вспоминается мандельштамовокое: «Попробуйте меня от века оторвать — ручаюсь вам, себе свернете шею». Но тогда отказ от единственно разрешенного художественного метода социалистического реализма разценивался едва ли не как идеологическая диверсия и был несовместим с пребыванием в творческом союзе. Инакомыслящих или исключали из МОСХа за формализм, или обрекали на полное молчание. Впрочем, под секиру чиновников от искусства нередко попадали и художники, в творчестве которых обнаружить признаки пресловутого «формализма» было так же трудно, как поймать в темной комнате совершенно черного кота. Да еще, как говорится, при условии, что его там нет. А уж Валюса объявить формалистом им, надо полагать, сам бог велел.
    Сейчас, в  период перестройки, многие художники и искусствоведы приходят к мнению, что поиски новых форм, разработки новых стилей и творческих манер — явление естественное и даже жизненно необходимое, потому что движение — это жизнь, потому что «в искусстве все вразрез, наперерез», как оказал в конце 70-х Владимир Высоцкий. Но потребовалось еще 10 лет, чтобы мы, наконец, согласились с ним.
    ...Однажды известная фирма «Мальборо» выразила готовность купить все работы Валюса. Без отбора. Так сказать, оптом1, на корню. Вплоть до тех, которые будут написаны им на два месяца вперед. Удивленные сотрудники Экспортного салона Художественного фонда СССР спросили, для чего это им надо. Мистеры, улыбаясь, махнули рукой: дескать, потом разберемся, кто есть кто.
    Самостоятельно оформить продажу своих произведений художник не имел юридическое права. Руководители Экспортного салона запросили Министерство культуры СССР. Там, зная, что капиталисты денег на ветер не бросают, оказались в затруднительном положении. Долго хранили молчание. Наконец, отказали. Министр культуры СССР Фурцева в связи с этим сказала: «Идеология для нас важнее, чем валюта». Семья Валюсов в то время нуждалась, и деньги, конечно же, не оказались бы лишними. Но, может быть, это и к лучшему, что не состоялась сделка. Иначе советский зритель не имел бы сейчас возможности увидеть произведения замечательного мастера. Тем не менее, немало работ Валюса оказалось за границей.
    За год до смерти художник, наконец, получил помещение под творческую мастерскую. Не беда, что пришлось искать его самому. С женой и сыном ходил он по подвалам и чердакам Москвы. Нашел, кажется, более или менее подходящее помещение, окна — на уровне тротуара, но и этой норе Валюс был несказанно рад.
    Ремонт делали также сами. Наконец-то картины обрели свое законное место на стенах, а не стояли на полу за шкафом, не лежали под кроватью. Получилась  интересная  экспозиция.
    И в подвал к Валюсу толпами повалил народ. Пришлось установить специальные часы приема зрителей. За два месяца жизни художника и за четыре года после его смерти мастерскую посетило более 50 тысяч человек. В 1968 году Институт элементо-органических соединений имени А. Н. Несмеянова взялся организовать первую персональную выставку произведений Валюса.
    Выставка проработала два дня. На третий ее закрыли. Без всяких объяснений художнику и тем более зрителям. Организаторам ее лишь сказали, что сделано это по распоряжению Главного управления культуры исполкома Моссовета. Стражи, охраняющие стерильность идеологии, наложили вето.
    Помощь неожиданно пришла не от своих коллег-художников, а от ученых. Упавшее, было, знамя свободного творчества тут же поднял Институт атомной энергии имени И. В. Курчатова. А мы хорошо помним, что в те годы подобная гражданская акция была далеко не простым делом. Удалась она благодаря некоторой демократической обстановке, издавна существовавшей в научных кругах столицы.
    В Доме культуры этого института выставка произведений Валюса просуществовала десять дней. Это выло настоящим признанием художника, его творчества, о чем красноречиво говорила Книга отзывов. С этого времени за Домом культуры Института атомной энергии имени И. В. Курчатова закрепилась слава поборника прав художников и писателей. Впоследствии здесь проводилось немало выставок художников, чьи имена кое-кому хотелось бы придать забвению.
    Здесь же одним из первых был Проведен посмертный вечер, посвященный творчеству Владимира Высоцкого. Москвичи хорошо помнят эти несанкционированные отцами города вечера.
    Летом 1985 года выставка произведений Петра Валюса состоялась в Центральном Доме литераторов. С этого первого отчаянного шага Московской писательской организации началась, говорят, ее перестройка, приведшая к созданию независимой творческой организации «Апрель».
    К сожалению, эту выставку не увидел сын художника, кандидат физико-математических наук Валерий Валюс. В затхлой атмосфере брежневского застоя он не мог жить, работать, и, собрав часть картин отца, уехал за границу. Бдительные таможенники не очень придирались к его необычному багажу: на картинах стоял штамп Министерства культуры СССР: «Художественной ценности не представляет». Это и оскорбляло, и радовало уезжающего сына и остающуюся мать. Оцени  министерство эти холсты по их настоящей стоимости — у  Валюсов не нашлось бы денег для оплаты. Это была последняя месть чиновников от искусства, решивших хоть таким образом принизить значение художника.
    Первым из советских музеев картины Валюса приобрел Казанский музей изобразительного искусства. Казань же явилась первым после Москвы городом, познакомившим своих жителей с творчеством этого художника. В начале прошлого года там с большим успехом прошла выставка произведений Валюса, завершившаяся вечером памяти замечательного художника.
    В творческих концепциях Петра Валюса и поэта Осипа Мандельштама существует, на наш взгляд, немало точек пересечения. Это, собственно, тема особого разговора, который в двух словах не перескажешь. Выдающиеся личности нередко приходят к одним и тем же мыслям, выражая их в разное время и на разных языках. И на языке творчества также.
    У Валюса и Манделыштама даже во многих биографических срезах плоскости совпадают. Как Мандельштам после 1917 г., так и Валюс после 1947 года, стояли в стороне от различных течений и группировок, занимая позицию «неприсоединившегося», глубоко самостоятельного и оригинального художника. Вслед за Мандельштамом Валюс побывал в ряде мест, куда первому пришлось ехать не по собственной воле, а второй избирал местом своих творческих командировок (Кама, Чердынь, Сибирь и др.). Наконец, объединяет их и то, что после смерти того и другого их вдовы написали книги о своих мужьях.
    Это биографические параллели. Немало их и сугубо творческого характера. И это при том, что характерами поэт и художник между собой очень различались. Первый был чрезвычайно подвижен, эмоционален, а второй, как литовец по национальности (хоть и родился в Москве), был сдержан и немногословен.
    Как тот, так и другой до конца испили полную чашу несправедливостей: умолчания, прямых шельмований в свой адрес. К счастью, не так трагична, как у поэта, оказалась судьба Петра Валюса.
    Многим живописным произведениям Валюса присущи символика, метафоричность, философская глубина («Десятый круг», «Ника атомного века», «Потеря», «Поверженный»).
    С первого взгляда некоторые работы могут оттолкнуть до известной степени физиолотичностью («Материнство»), душевным надрывом, чувством отчаяния и безысходности («Горе»). Но всякое крупное произведение в искусстве необходимо рассматривать как отражение внутреннего мира художника, с обязательным учетом времени, когда оно создавалось.
    В приводимом здесь «Десятом круге» художник выразил свое понимание атомной войны. Как известно, великий Данте описал девять кругов ада. Петр Валюс попытался представить десятый круг ада, с которым у него ассоциировалась трагедия атомной войны. С левой стороны холста — женщина, символ жизни, внизу можно узнать Эйнштейна, отца теории относительности, с глазами разного "цвета. Десятый круг станет трагедией для самой жизни. Наука способствует самоуничтожению цивилизации.
   Достойным памятником замечательному художнику и гражданину стала книга «Счастливый человек», написанная его женой, Анной Витальевной Валюс (литературный псевдоним Анна Вальцева). Роман во многом биографичен, собственно говоря, в нем прослеживается вся творческая жизнь человека. Книге присущи несомненные достоинства. Это отмечалось и критикой, и в многочисленных высказываниях читателей на проводившихся обсуждениях книги.
    Интерес к роману не ослабевает благодаря не только глубокому психологически верному анализу творчества героя, но и благодаря ярко, исторически точно нарисованной картине художественной жизни Москвы 50—60 годов.
    В 1981 году издательство «Советский писатель» выпустило роман Анны Вальцевой вторым массовым изданием, а в этом году вышло «Избранное», куда также включено это произведение.